Спустя годы я наконец отправился в долгую дорогу к своему Бате. Этот суровый русский мужик, ставший отцом в лихие девяностые, всегда был для меня загадкой. Он воспитывал меня так, как это делали все советские люди — с железной дисциплиной, немногословной любовью и непоколебимой верой в простые истины.
Подъезжая к старому дому, я вспоминал его наказные руки, вечно пахнущие махоркой, и мудрые присказки, которые когда-то казались мне старомодными. Теперь же я понимал: именно эта особая смесь строгости и заботы, доставшаяся ему от советской эпохи, сделала из меня человека. И в этом странном путешествии во времени я искал не просто встречи с отцом, а частицу того ушедшего мира, что жила в нем.